Бегемот против Левиафана

Бегемот -
Книга Иова (Иов 40:10 — 40:19): «Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены; ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья; это — верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой… »
В иудейских преданиях Бегемот считается царём зверей; в конце времён Бегемот и Левиафан должны убить друг друга в последней схватке, их мясо будет служить пищей праведников на пиру Мессии.

Левиафан
Книга Иова (Иов.40:20-41:26): «Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдет к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас....»

Борьба шла не первый день… и даже не год, и не два. За несколько тысяч лет тяжеловесной возни чудовища мало изменились. Мир вокруг них менялся. Море отступало и возвращалось. Горы то выламывались из недр земных, то рассыпались мелким щебнем по равнине. Вырастали и отстояв своё, падали деревья. Трава бессчётное количество раз покрывала землю мягким ковром и жухла осенью, превращаясь в чёрный прах. Неизменно плыли облака. Неизменно всходило и заходило солнце. Неизменно сталкивались в поединке хозяин моря, Левиафан и хозяин земной тверди, Бегемот.
Можно было бы назвать их схватки разнообразными – всегда что-то менялось, от боя к бою. Левиафан отращивал длинные, жёсткие шипы на спине и лапах. Бегемот увеличивал количество тяжёлых костяных пластин, твёрдых, словно гранит. Левиафан обрастал алмазной прочности чешуей. Бегемот тяжелел в суставах и мышцах. Оба постоянно меняли набор клыков и бивней, приобретавших порой, совершенно причудливые очертания. Клыки, чьё предназначение было пробивать толстую броню противника, сменялись клыками, способными перепиливать конечности, словно циркулярные пилы. За прошедшие века и эпохи, они разучились нормально питаться, добывая себе пищу, рожать потомство, просто жить и дышать окружающим миром. Они забыли, как это всё делается и для чего это нужно.
Но они принимали готовый корм у людей, наплодившихся вокруг них, словно муравьи, построивших свои странные убежища в форме неряшливых куч – так их воспринимали чудовища. Сперва люди кормили их, омывали раны и полировали броню только для того, чтобы тварь не растоптала их скудные лачуги в прах, не разметала чахлые поля со скудным урожаем. Потом кое-кто понял, что обоюдную ненависть демонов можно выгодно использовать. Целые стада пропадали в прожорливых пастях, горы зерна и плодов исчезали в один миг. Иногда туда палками загоняли и людей – тварям было без разницы, чьё мясо и кровь они поглощают в промежутках между боями. Они хотели только жрать и сражаться.
Это было даже красиво. Ранним утром, перед самым восходом, на берег выползала мокро сверкающая, длинная туша Левиафана. Изящно изогнутые когти глубоко взрывали прибрежные камни, будто песок. Хвост нервно, в предвкушении схватки, перемалывал воду, поднимая волны и потоки грязно-белой пены. Тварь высоко поднимала на блестящей шее вытянутую, хищную голову, разевала пасть и издавала высокий, визгливый даже, вой, от которого в домах лопались окна вместе с рамами и глаза у людей. Спящих выбрасывало из постелей на пол. Тех, кто уже встал, переставали держать ноги и они бессильно падали на дрожащую землю.
А потом мелкая дрожь сменялась увесистыми, тяжёлыми толчками. От них по стенам домов начинали бежать расходящиеся трещины. Балки в потолках разрывало пополам и самые неустойчивые дома складывались, как детские игрушки, погребая под кучами камня и извести кричащих людей, которые уже не слышали ничего, чувствуя только горячую кровь, обильно текущую из ушей, носа и опустевших глазниц. Последнее, что они ощущали – мерную, тяжкую поступь бегущего Бегемота, отдававшуюся во всём теле удушливыми, тошнотворными толчками.
И вот, обе твари сходились. Грохот от их столкновения был невыносим и те, кто ещё сохраняли способность слышать и видеть, будто проваливались в горячую темноту на несколько долгих мгновений. Потом они всплывали из своего небытия и вновь могли видеть ни с чем несравнимое зрелище – битву демонов моря и суши. Те, кто ещё мог видеть всё это и не утратить рассудка.
Твари бились долго. Бегемот наваливался всей тушей на скользкого морского змея, пытаясь раздавить его своими короткими, мощными лапами. Левиафан извивался, выскальзывал из-под ударов чудовищных копыт. То и дело впивался длиннейшими клыками в роговые пластины противника, пытаясь пробить их до живой плоти. Острые, как иглы когти оставляли глубокие борозды на боках властелина суши. Бегемот рвал панцирь змея бивнями и толстыми клыками, отчего ровные, плотные пластины с хрустом ломались и дождём осколков разлетались по окрестностям, срезая в полёте деревья. Так, хрипя, взрыкивая, роняя из разинутых пастей пену и кровь, они топтали и терзали друг друга до тех пор, пока не уставали. Иногда битва длилась несколько дней. Иногда всего лишь до захода солнца.
Когда твари уставали, они медленно расходились в разные стороны. Периодически оборачиваясь, угрожающе рыча и сопя, делая свирепые, но ложные выпады. Дымящаяся, взрытая земля оплывала в их следы, погребая под собой раздавленные дома, людей, деревья.
Бегемот шёл прямо через города, оставляя за собой дымящуюся, чёрную полосу грязи, перемешанную с кровью. Левиафан рывком уходил в морскую глубину, порождая мощную волну, обрушивавшуюся на город с моря. Огонь пожаров и наводнения доделывали начатое существами. Жуткая вонь, исходящая от обеих тварей, смешивалась с тошнотворным духом свежей крови и гари…
А когда всё заканчивалось и становилось тихо – из под руин выползали выжившие. Некоторые завидовали мёртвым. Некоторые – друг другу, потому что самые умные почти не страдали от возни чудовищ. Ну, разве что на их убежища не обрушивался случайный удар чьей-нибудь тяжкой лапищи. Впрочем, совсем без риска не получалось никогда. Такая жизнь.
А потом начиналась новая битва. Конечно, она казалась бы чудовищам смешной и неприлично вялой, если бы кто-то из них обратил на неё внимание. Но для выживших она вовсе не была смешной. Всё было по-настоящему, почти как у подлинных чудищ. Люди сходились массами, выцарапывая друг у друга остатки стад, урожая, душили друг друга за скудный скарб, даже за глоток свежей воды и кусок чёрствого хлеба. Самые ушлые, украсив свои убежища красивыми полотнищами с изображениями тварей, гнали соплеменников в бой, приводя в пример только что закончившуюся Битву. Они даже стыдили некоторых, кто не проявлял особого рвения в перегрызании глоток. Они делили то, что осталось. Ибо тот, кто сытнее накормит чудище, тот заслужит его покровительство. Почему-то они так считали, хотя ни одно из созданий ни о чём подобном даже не подозревало.
Те, кто выбрал себе в покровители Левиафана, считали, что он их спасает от Бегемота. И наоборот – восседающие под знаменем Бегемота искренне полагали, что это их единственная защита от морского змея. Они с удовольствием истребляли друг друга во славу «защитников», поскольку свято верили каждый в своё.
Они отправляли длинные караваны с едой, на прокорм твари, каждый своей. Они слали толпы людей, чтобы те смывали кровь и грязь с гигантских туш. Иногда они договаривались с представителями враждебного лагеря, пытаясь выкроить кусочек своей выгоды. В этом случае Бегемот мог получить несколько караванов снулой рыбы, доставленной с моря, а Левиафана потчевали урожаем садов и огородов… На самом деле обоим было всё равно, что есть. Они давно забыли вкус еды и не отличали мяса от овощей. Они просто поглощали Еду, часто вырванную изо ртов голодающих, из рук детей и немощных стариков. Чудищ надо было кормить – это понимали все, но тем не менее, всегда находились те, кто пытался спрятать свой кусок. Такого связывали и самого отводили к отверстой пасти и подталкивая длинными шестами, сбрасывали вниз, прямо в зловонную, чёрную жижу, полупереваренной пищи, булькающую в утробе Твари.
Пока покровители отсыпались и откармливались в своих убежищах, люди мало-помалу восстанавливали порушенные жилища, вновь прокладывали дороги, строили корабли и лодки, поднимали вытоптанные сады. Они снова рожали детей, стараясь не думать о предстоящей, очередной Битве. Снова украшали стены своих домов рисунками и цветами. Успокаивались, радовались голубизне неба и чистоте солнца, мирному колебанию волн и прихотливым узорам облаков…
А потом, в один прекрасный день всё это заканчивалось. И снова тяжкая поступь Бегемота выбивала камни из стен, а вой Левиафана разбивал окна. И твари снова сходились грудь в грудь. Они никого и никогда не защищали.
Они вели свою собственную игру, в которую по чистому недоразумению ввязались, зачем то, люди.